«Если хочешь расти, уходи из российского междусобойчика»

Сева Шульгин – один из самых известных российских виндсерферов. Почти восемь месяцев в году его нет в Москве: он путешествует по всему миру, ищет свою волну и параллельно с этим успевает заниматься пропагандой виндсерфинга в России.

 

Корреспондент «Газеты.Ru» встретилась с ним перед стартом очередного фестиваля «Русская волна», который устраивает Шульгин, и поговорила о виндсерфинге, флирте, влиятельных людях и свободе.

 

– А что в этом году поменялось на «Русской волне»? В какую сторону она двигается?
– «Волна» на правильном пути. Спорта на фестивале стало в четыре раза больше. Если виндсерфинг раньше был представлен исключительно фристайлом, то в этом году будут две дисциплины – фристайл и слалом. Это почти разные виды спорта, например, как ралли и «Формула-1». Кроме того, в течение всего фестиваля будет работать бесплатная школа виндсерфинга для начинающих.

 

В этом году в полной мере будет представлен и кайтсерфинг: приедут около 40 участников, будут проведены полноценные соревнования с хорошим призовым фондом. Еще в этом году у нас будет вейкборд. С помощью него мы страхуемся от отсутствия ветра. Кроме соревнований по вейку пройдут тесты и мастер-классы, на которых каждый сможет попробовать покататься на доске за катером. Таким образом, «Русская волна» превращается из фестиваля по виндсерфингу в фестиваль по всем водным видам спорта. Конечно, кроме дайвинга. Этого у нас никогда не будет.

 

– А аквабайк?
– В Египте это запрещено по соображениям экологии. Если бы не это, мы бы и аквабайки включили в программу. Основная задача фестиваля – это продвижение всех этих видов спорта. Главное – через тусовку, через красивых людей, через музыку и ощущение праздника привить людям некое понимание, что есть такое виндсерфинг, вейкбординг и кайт. Ведь раньше все эти тусовки были закрыты для остальных, это была какая-то отдельная каста. И люди даже боялись к ним подойти. Но мы стараемся сделать так, чтобы каждый, кто приехал на фестиваль, понял, что ничего пафосного в этом нет. А через призму праздника, ощущения любви и флирта гораздо проще сломать барьеры между спортсменами и остальными.

 

– Кто приедет из бизнес-элиты?
– Приедет очень много влиятельных людей. Друзья фестиваля: губернатор Тверской области Дмитрий Зеленин, Александр Косьяненко, глава «Русского Дома Недвижимости» Алексей Преображенский, Сергей Липский, Михаил Латышев, Дмитрий Хмельницкий, Алексей Шулепов и многие другие известные в мире политики и бизнеса люди. Но на фестивале все равны: никто не приезжает на дорогих машинах и не ходит по отелю с охраной. Надел шорты, вышел из своего номера – и ты как все.

 

– Это твоя заслуга, что богатые и влиятельные люди начинают увлекаться виндсерфингом?
– В целом, конечно, я много сделал для продвижения этой культуры, но не я привел их в виндсерфинг. Эти ребята достаточно давно им занимаются.

 

– Ты как-то называл соревнования по виндсерфингу, которые проводятся в России, «днем сурка». Дескать, везде одни и те же лица, и все из года в год остается прежним. Сейчас ситуация как-то поменялась, на твой взгляд?
– А я на российские соревнования уже и не езжу. Это какие-то полупалаточные тусовки с котелками… Если честно, они меня не особо интересуют. Из интересных событий остался только Black Sea Cup. Его организаторы пытаются уйти от междусобойчика и сделать праздник, как и мы: с музыкой, с вечеринками, концертами. Но все равно это как-то натужно. То, что я видел, меня особо не возбуждает. Россия как была, так и осталась пока такой.

 

– Есть ли у нас шансы вылезти из «болотного виндсерфинга»?
– Нет. Виндсерфинг полностью привязан к ветру, а в России ветра практически не бывает. Конечно, есть мекки – Анапа, Ейск, но там люди сидят и ждут ветра, которого может не быть по полгода. Мне, например, проще поехать покататься в Марокко или на Кабо-Верде, чем ждать у Черного моря погоды. К тому же, в России ты оставишь даже больше денег, сил и времени. Но кому-то нравится сидеть, жечь костры, ждать ветра.

 

– Понятно, что эти люди не просто жгут, они общаются. Кстати, интересно, серф-комьюнити – это чисто российское явление? В остальном мире серферы «сбиваются в стаи»?
– Это чисто российское. Нигде в мире такого не существует. Виндсерфинг – это не командный спорт, это спорт личностей. А личности, как показывает опыт, уживаются друг с другом сложно. Поэтому на Западе они существуют обособленно. Где бы я ни был, я видел только одну объединяющую силу – волну. Встретились на пляже – «привет-привет, идет волна, пошли покатаемся». Пришли, покатались – «пока-пока». Вот и все. Потом они могут месяц совершенно спокойно жить и не знать о существовании друг друга.

 

– А как же обмениваться опытом, если ты катаешься сам по себе?
– Во всех видах спорта так: лучше быть худшим среди лучших, чем лучшим среди худших. Если хочешь расти, уходи из этого российского междусобойчика! Тянись к другому уровню. Так, например, как это сделал Егор Попретинский. Как только он вышел на европейский уровень, он сразу стал вне конкуренции среди российских фристайлеров. Так же поступил и Макс Михайлушкин. Стоило им только вырваться за пределы своей тусовки, они начинали прогрессировать. Нужно стараться тренироваться не в России, а где-нибудь в Венесуэле, на островах Карибского бассейна или в Европе. Много туров проходит в Греции, Турции, Австрии, Германии. Это самый верный путь. А все остальное – это палатка и костер.

 

– Да, это все здорово. Но, видимо, многим придется пожертвовать?
– Да, например, если всю зиму тренироваться, а все лето соревноваться, то нет возможности учиться. Но многое поставлено на карту, если ты хочешь вырваться и соревноваться с мировыми лидерами. Те парни уже живут там, куда нашим парням надо только еще ехать.

 

– Общаешься ли ты с авторитетами мирового виндсерфинга?
– Конечно, я их всех знаю. Сейчас я занимаюсь дистрибуцией серфовых брендов, так что до сих пор со многими работаю. Наша дружба переросла в некий бизнес. Я привозил в Россию таких легенд, как Джош Ангуло и Брайан Талма. Но я этим не кичусь, потому что это нормально: ведь мы жили на одном острове, на Гавайях, и все друг друга хорошо знаем. Раньше, когда я смотрел видео с их участием, они мне казались богами. Когда я познакомился с этими людьми, мое отношение изменилось. Идолопоклонничества нет – мы просто хорошие приятели и помогаем друг другу в бизнесе.

 

Мне легко общаться с теми, кто разделяет мои взгляды на виндсерфинг: что это спорт не для победы, а для удовольствия, для преодоления себя. Безусловным авторитетом для меня является мой товарищ Александр Злобинский. Этот человек мне невероятно много дал. Каждая поездка с ним – это некий ключик в жизни, подсказка, с помощью которой я начинаю по-другому смотреть на многие вещи. Это человек абсолютно состоявшийся в бизнесе и в жизни. Он построил систему, которая теперь уже сама на него работает. Поэтому он может себе позволить отвлекаться и путешествовать. Я даже за ним не поспеваю.

 

– А что тебя лично мотивирует в жизни?
– Поиск хорошей волны – это то, что никогда не надоедает. И эта цель мотивирует все остальное. Она мотивирует на то, чтобы зарабатывать на это, не останавливаться и двигаться дальше. Волна дает тебе заряд энергии на несколько месяцев, чтобы ты мог вспоминать об этом и чувствовать, что это было здорово.

 

– Куда ты в ближайшее время отправишься за волной?
– На острова Зеленого Мыса. Там одни из самых серьезных волн на планете. Еще не был в Австралии и Новой Зеландии. Хочу еще туда съездить. Вообще, сейчас, после того как я объездил почти весь мир, мое расписание по путешествиям свелось к четырем местам: Марокко, Гавайям, Кабо-Верде и Маврикию. Туда я езжу теперь по одному–два раза в год. Я знаю, какое там качество волн, и оно меня устраивает. По этим поездкам я отснял большое количество видеоматериала и скоро начну монтировать новый фильм.

 

– А ты пробовал на Гавайях кататься на самой большой волне Jaws?
– Нет, не пробовал. Чтобы оседлать такую волну, нужна серьезнейшая подготовка: это и спасатели, и специальное оборудование, и техническая команда, и операторы-фотографы (потому что это может быть твоя последняя волна). На эту волну даже просто так не попадешь: она упрятана в отвесные скалы по 150 метров. Нужно брать катер, на нем плыть до волны, потом на катере вооружаться. Это не просто «покатушки», а настоящий проект, который надо серьезно готовить. У меня был период, когда я был к этому готов – в 2004-м. Я тогда долго жил на Мауи, но волны Jaws не дождался.

 

– Твоя детская школа виндсерфинга на Гавайях до сих пор существует?
– Теперь мы ездим в Марокко. Летать на Гавайи стало невероятно дорого – родители большинства детей не могут себе этого позволить. Марокко – это тоже океан, но ближе и дешевле. И условия там достаточно серьезные. Я со своей командой туда езжу каждое лето и новых ребят беру.

 

– У тебя есть какая-то своя методика обучения?
– Нет. Я больше стараюсь не столько учить ребят кататься на виндсерфинге, сколько прививать им уважение к природе и стихии. Я не беру детей с нуля. Я беру тех, что уже умеют стоять на доске, и учу их кататься на волнах. Я им прививаю любовь к виндсерфингу через призму уважения к природе, океану, стихии.

 

– У тебя остается время для чего-то другого, кроме виндсерфинга? Занимаешься ли ты каким-нибудь «духовным саморазвитием»?

 

– Путешествуя, я многое увидел, много узнал, но чем больше ты узнаешь, тем больше открывается вопросов. И на многие вопросы находишь ответы не только из эзотерических учений, а попросту смотря на мир широко открытыми глазами.

 

– Трудно совмещать спорт и бизнес?
– Нет в виндсерфинге никакого бизнеса. Это мышиная возня. Это даже не покрывает всех моих потребностей и запросов моей большой семьи. Если бы всю ту энергию, которую я трачу на популяризацию виндсерфинга, направить в бизнес, то я, наверное, заработал бы больше денег в разы. Но я это люблю и не хочу потерять ту степень свободы, которую имею сегодня. Я абсолютно свободен. Вот я сделал фестиваль, он закончится, а в начале марта я уеду и буду кататься в свое удовольствие.